Нет такого пиздеца в исполнении Горького, который бы меня напугал, разозлил или расстроил. Кроме одного.
Вообще, по моему мнению, Максы – как раз те люди, которые долго (скажем прямо – случается, что и несколько тормознуто) и тщательно запрягают, но зато если они поедут – то все, воздушная тревога, все умерли, их не остановить. Причем вот это вот «поедут» - это может быть как позитивное, созидательное начинание, так и любой пиздец с самыми кошмарными последствиями, которых Максы до поры, до времени не видят. А я-то вижу, я сразу вижу все взмахи крыльев бабочки во всех возможных комбинациях, но Горького остановить можно только на дальних подступах, потому что если этот асфальтовый каток все-таки поехал или хотя бы мотор завел – проще сразу под него лечь, чтобы не видеть того пиздеца, который воспоследует за продуманным, но от этого не менее идиотским максовским решением.
А теперь о том, что меня бесит. Меня бесит собственная отчаянная беспомощность и необходимость как-то справляться с тем, что решение Макс принял тогда, когда меня рядом не было, чтобы рассказать ему о том, к чему приведет то или иное действие, а я появилась в его жизни уже тогда, когда каток разогнался, и я стою перед ним на дороге и судорожно соображаю, а как мне эту прелесть притормозить-то. Потому что мне даже оттуда видно, что автопилот (а они принимают решение и такое чувство, что реально автопилот включают, и с машиной не договоришься)…так вот, этот автопилот ведет Макса к катастрофе. И орешь ему «сука, стой!», А ОН ЖЕ УЖЕ РЕШИЛ.
У каждого есть право на ошибку и все такое. И не то чтобы я прямо бралась судить, что для кого будет счастьем или несчастьем. Но.